— Но как заставили участвовать во всём этом Хотэко? У него даже родных не было, которыми его можно было шантажировать.

Канэко кивнул.

— Верно, не было. Поэтому бедный Симада-сан полюбил Амайю Хаякаву, как родную дочь. А может, и не только, как дочь. Хозяин Фукуды Кумико всё верно рассчитал — надо отдать ему должное. И вот тогда к Хотэко явился Риота и предъявил контракт Хаякавы на душу. Хотэко, в отличие от девчонки, знал, что это означает для неё. И когда от него потребовали сдать Эйко, наверное, недолго колебался.

Аяко сидела, нахмурившись. Её руки были сцеплены в замок, пальцы побелели от напряжения.

— Бедный старичок! — проговорила она дрогнувшим голосом. — Он занял её место! Ведь души предателей отправляются прямо в пасти нуэ, — в голосе Аяко прозвучал неподдельный ужас.

— По крайней мере, Тэкеши-Они аннулировал контракт девчонки, — сказал Канэко. — Хотэко добился своего.

— Но какой ценой!

— Как говорится, седина в бороду, бес в ребро.

— А Хаякава знала, на что пошёл старик ради неё?

— Не думаю, — покачал головой старейшина. — Скорее всего, она просто жертва обмана. Очередная пешка Тэкеши-Они.

— Вы уверены, что за Риотой и Фукудой Кумико стоит он? — робко спросила Аяко.

— Не исключаю подобной возможности.

— Но какой смысл в его игре?

— Думаю, ему нужен Навигатор. Не знаю, как демон рассчитывает его заполучить, но ради меньшего куша Тэкеши-Они не вступил бы в игру лично.

— А он… может похитить его? — спросила Аяко, чувствуя, как замирает в предчувствии ответа сердце.

— Скорее всего, нет. Да и зачем? Рано или поздно Навигатор всё равно окажется в Кава-Мидзу — для этого он нам и нужен. Так что, я думаю, Тэкеши-Они будет подстерегать его там.

— Сэнсей, у нас уже есть карта?

— Пока нет.

Аяко помолчала.

— Что-нибудь ещё? — спросил Канэко.

— Как вы считаете, смерть Эйко спутала Тэкеши-Они карты?

— Очень надеюсь, — подумав, проговорил кэндзя. — Хотя это слабое утешение. И вообще, я бы предпочёл, чтобы гибель Симидзу была не столь… таинственной. Понимаешь?

Девушка кивнула.

— Так это слишком похоже на продуманный ход, — сказала она.

— Умничка, — похвалил Канэко. — Возможно, это запланированная жертва фигуры, а возможно, наша пешка ещё станет ферзём — кто знает?

— Но она же умерла! — удивилась Аяко.

— Она у Тэкеши-Они. Это большая разница, — покачал головой Канэко. — Слышала про гаки?

Аяко поморщилась.

— Я думала, это сказки.

— Совсем недавно я был уверен, что ёкаи равнодушны к нашей реальности, — сказал старейшина. — И что контракты на душу с Тэкеши-Они — бред воспалённой фантазии. Но события последнего времени меня переубедили.

— Так что, гаки существуют?! — поразилась Аяко.

Канэко пожал плечами.

— Не знаю, я их не встречал. Но сейчас уже ничему не удивился бы.

— Я не верю, что Эйко пойдёт на это! — Аяко яростно помотала головой. — Такая мерзость!

— Она многим пожертвовала ради силы — я видел это в её ауре. И она не откажется от неё так просто.

— Вы сами-то в это верите, сэнсей? — спросила девушка укоризненно.

— Я знаю, на что способны люди, — спокойно ответил Канэко.

— Ну да, вам виднее, — угрюмо проговорила Аяко, глядя в пол.

— Возможно, я и ошибаюсь. Ведь никаких доказательств нет — только мои предположения.

— Эйко не станет гаки! — упрямо сказала Аяко. — Никто из нас не становился.

— В последнее время — нет.

— А прежде?

— Возможно. О таких вещах иногда не говорят, даже если знают.

— Я могу идти, сэнсей? — спросила, подняв голову, Аяко.

— Конечно. Ступай. Отдохни после путешествия по Кава-Мидзу. А потом мы обсудим, что делать с Исикавой, — добавил кэндзя, когда девушка поднялась со стула.

— Вы доверяете его мне? — удивилась Аяко.

— А кому же ещё?

— И… это значит…?

— Да, разумеется.

— А вы уверены, что я справлюсь?! — в голосе Аяко прозвучало сомнение, смешанное со страхом.

Канэко внимательно посмотрел на девушку. Её можно было понять. Но, если в человеке недостаточно веры, то и бытие не верит в него — так говорил великий сэнсей. Просто иногда людей следует поддерживать.

— Да, — серьёзно сказал старейшина, глядя Аяко в глаза. — Вы просто созданы друг для друга.

Девушка фыркнула и направилась к двери.

— Выдумаете тоже, господин Канэко! — сказала она прежде, чем выйти из кабинета. — А на вид — серьёзный человек!

Кэндзя промолчал, но, когда дверь за девушкой захлопнулась, усмехнулся. Он действительно знал людей. Аяко же только предстояло набраться опыта. И недурно бы ей было начать с себя.

Старейшина поднял трубку и несколько раз ткнул пальцем в кнопки.

— Хизеши? Ты мне понадобишься. Возьми ребят, человек десять. Конечно, с оружием. Прихвати братьев Сигори и пару магов посильнее. Вроде Юмико. Нет, Аяко отдыхает. Мне звонил господин Фурукава, приглашал в гости. Ага, ответный визит, — Канэко невесело усмехнулся. — Сказал, что парк аттракционов хороший — его ребятам очень понравился. Посочувствовал, что рухнула карусель. Кажется, кто-то из его людей понял, что там дело не обошлось без Кава-Мидзу. Угу. Ну, всё, через полчаса чтоб были на местах.

Повесив трубку, Канэко достал сигарету и закурил. Он понимал, что Акайо Фурукава, кэндзя клана Куросай, не стал бы назначать встречу, если бы не хотел обсудить вопрос о Навигаторе. В разговоре они о нём не упоминали, но оба знали, что это — единственное, ради чего сейчас могут встретиться старейшины конкурирующих кланов.

Значит, Акайо решил играть в открытую — это был хороший знак. Наверное, он пожалел, что Куросай поторопился заявиться в «Апокалипсис», и теперь хочет договориться. Что ж, у него был козырь: в отличие от других старейшин, Фурукава знал, что Навигатор найден, и что он у клана Ки-Тора. Кроме того, он мог сказать, кто слил ему информацию об этом и о том, что операция по… ну, скажем так, захвату Исикавы должна была проводиться в «Апокалипсисе». Канэко усмехнулся: как же сильно Акайо хотелось захватить Навигатора, если он решился отправить своих людей в парк, зная, что тот принадлежит Жёлтому тигру и битком набит ямабуси конкурирующего клана.

Глава 31

Токийский рынок спускался каскадом. Пёстрые палатки и полосатые навесы походили на колышущиеся на ветру ступени огромного амфитеатра. С высоты девятого этажа открывался замечательный вид на сотни расставленных рядами павильонов. Между ними расхаживали толпы покупателей, укрывшихся от дождя разноцветными зонтиками. Напитавшиеся влагой рекламные растяжки тяжело провисли и едва шевелились.

Огромную территорию окружала стена из красного кирпича. Железные ворота были широко распахнуты, потому что в течение дня через них не только ходили покупатели, но и поминутно проезжали легковушки, микроавтобусы и грузовики. Справа белела будка охранника, похожая на лагерную вышку — только пулемёта не хватало.

Два павильона, отстроенные в виде пагод, выделялись на фоне океана палаток и навесов, лотков, контейнеров и складских помещений. На них были закреплены иероглифы, складывавшиеся в название рынка.

Снаружи теснились стеклянные магазинчики, в которых можно было найти всевозможные отделы — от продуктовых до сувенирных. Рядом с ними виднелись забегаловки с неизменными любителями жирной и сочной пищи, обступившими круглые столы на тонких ножках. Над ними простирались большие зонты с рекламой пива, их края трепетали на ветру.

Бетонные блоки, лежащие вдоль дороги в виде ограничителей, облюбовали гопники. Они посасывали пиво и сигареты, поглощали лапшу из бумажных коробок и громко гоготали.

Откуда-то доносилась быстрая электронная музыка.

Всё это были островки посреди людского потока шедших на рынок, возвращавшихся с него, проходивших мимо, сокращавших через него дорогу или спешивших к метро, вход в которое обозначала белая буква на голубом фоне.