— Не совсем понимаю. Насколько мне известно, загвоздка была в соединении искусственного интеллекта и квантового компьютера. Мы боялись, что ИИ, обладая практически безграничным вычислительным ресурсом, увидит в своих создателях угрозу и сотрет человечество с лица земли.

— Я решил эту проблему, — спокойно, даже как-то буднично ответил геолог, обходя капсулу вокруг. — Я подумал: раз мы не можем соединить квантовый компьютер с искусственным интеллектом, потому что не сможем его контролировать, то что нам мешает соединить квантовые технологии со своим собственным разумом, который отлично поддается нашему контролю?

Я не верил своим ушам:

— Хотите сказать, — уточнил я, — в вашей голове сейчас квантовый процессор?

— И ты не представляешь, Герман, как это возбуждает, — весело ответил доктор Боровский. — Я, по сути, всемогущ! Я единственный во вселенной знаю ответы на все вопросы!

— Но выводы, которые можно сделать, используя сплав вашего собственного разума и квантового процессора, это все-таки ваши выводы, пусть даже и глубоко просчитанные, — возразил я. — Исходный материал для анализа сложных парадигм взят из вашего личного опыта. А вы, при всем «уважении», далеко не последняя инстанция.

— Если я первым из всех додумался добавить себе мозгов, то автоматически имею право считать себя наивысшим существом.

«Ооо, приехали. Да у него не просто поехала крыша, он вообще сейчас под открытым небом», — подумал я.

Квантовый компьютер — вещь довольно энергозатратная, он нуждается в постоянном охлаждении до сверхнизких температур. Квантовый процессор просто физически не мог находиться в голове доктора Боровского. Но даже если и предположить, что он каким-то образом обошел это препятствие, скажем, получив доступ к квантовому процессору через вживление специального передатчика в мозг, то сейчас он не мог его использовать. Мы находились на корабле «небесных людей», где нет квантовых компьютеров! Или…?

Я на секунду завис. А что, если…? Догадка поразила меня своей абсурдностью и в то же время гениальной простотой. Боровский же сам напросился с нами, значит, он точно знал… Знал, что… Точно! Я же сам ему все рассказал!

Так, успокоиться! Делаем глубокий вдох и отгоняем краску от лица. Он не должен заподозрить меня. Он не должен знать, что я понял. Это единственный шанс!

— Быть наивысшим существом — непосильная задача для человека.

Я старался говорить как можно спокойнее.

— Для человека? Согласен, — ответил доктор. Кажется, он ничего не заподозрил. — Для человека непосильная. Но для сверхчеловека… Для сверхразума это лишь вопрос времени.

— Времени? — я как раз тянул это самое время, напрягая все свои силы. Кажется, я что-то нащупал. — Вы имеете в виду время на решение сложных математических и логических задач, над которыми человеческие умы бились тысячелетиями?

— Да. Я их все решил, — без ложной скромности сообщил мне Леонид Боровский. — Открытые математические задачи, вечные вопросы философии, да сам смысл жизни — мне подвластно все.

— И что?

Леонид Боровский остановился и уставился на меня.

— Что значит «И что?» Ты не понимаешь, Герман? Я обладаю абсолютным знанием! Мой мир нерушим! Моя философия незыблема. Это я, а не ваше общество, — вершина эволюции!

— И что вам с того? — продолжал я дразнить геолога. — Я допускаю, что вы покорили все вершины. Я принимаю вашу веру в то, что вы единственный познали мир во всей его красоте и несовершенстве. Я даже могу смириться с мыслью, что вы самое могущественное существо во вселенной. Но я не понимаю, а ради чего все это? На Земле нет никого и ничего, равного вам, а значит, никто и ничто не сможет восхититься вашим совершенством. Никому нет дела до того, что вы решили все философские и математические проблемы. Вы лишенный цели человек. Нет, даже не человек — существо. Бесполое, нищее в эмоциональном плане, потерявшее цель в жизни существо. Человека, — я уже заводился, — делает человеком его несовершенство. Его стремление к познанию. Его стремление к самому стремлению! А что можете предложить миру вы? Мир сможет признать вашу гениальность, вашу божественную суть, лишь познав то, что познали вы! Все остальное — лишь ваши слова. Бла-бла-бла — и ничего более.

Боровский мрачнел с каждым моим словом. Я видел, как в новоиспеченном боге закипает абсолютно человеческое чувство — ненависть. Но я не мог остановить поток своего собственного сознания:

— Кто вы без признания извне?

— Мне не нужно признание! — огрызнулся геолог. — Я самодостаточен.

— Врете, доктор! Нагло врете самому себе. Если вы такой самодостаточный, если вам нет нужды доказывать кому-то что-то, зачем вы тогда затеяли все это? По сути, ваша жизнь после слияния вашего разума с квантовым процессором закончилась. Вы достигли конечной точки для человечества, разгадав все его загадки. Вам больше не к чему стремиться. После такого вам стоило бы лечь на спину и не шевелиться до тех пор, пока вы не сдохнете от голода и жажды. Но вы здесь! Вы передо мной и ломаете эту комедию. Вы половину жизни потратили на реализацию своего плана, а план у вас только один.

— Позволь полюбопытствовать, какой же?

— Власть. Вы алчный и жестокий, а значит, низкий и ничтожный человечек. Вы сопливый ребенок с лупой в руках, а мир вокруг — муравейник. Вы заполучили самое мощное оружие во вселенной — абсолютный разум, а тратите его на такую мелочь, как власть. Вы уничтожили ради этой ничтожной цели нашу цивилизацию!

— Я построю на ее месте другую!

— Зачем? — я рассмеялся от души. — Зачем вам иная цивилизация? Вы не знали, что делать с той, что у вас была! Чтобы иметь возможность насладиться своим могуществом и совершенством, нужны те, кто смог бы хотя бы осознать тот уровень власти и интеллекта, которым вы обладаете. Но никто и никогда не сможет вас понять по-настоящему. А значит, никто и никогда вас не оценит. Ни вас, ни ваши деяния. Каких бы высот вы ни достигли с новой цивилизацией, да даже с сотней новых цивилизаций, вы останетесь одиноки. И будете оставаться одиноким, пока не поделитесь своим даром хотя бы с одним человеком. Вы останетесь «абсолютным никем», пока не создадите существо, равное себе, способное оценить вас. Оценка — всегда сравнительная величина. А сравнивать вас не с кем.

— Это хорошо, что ты поднял этот вопрос, — ледяным тоном ответил на мой монолог доктор Боровский.

Я замолчал. Эмоциональная речь исчерпала мои последние силы. Я сделал все, что мог.

— Ты хочешь навязать мне общественное мнение. Ты считаешь, что мерилом любого достижения могут быть только люди. Что, если некому оценивать твое могущество, то никакого могущества и нет. Но ты не прав, Герман. Ты все еще мыслишь своими низкими категориями. Люди для тебя важнее истины. Их мнение и их реакция тебя заботят больше, чем твоя собственная жизнь. Разве важен один муравейник, когда по нему прокладывают дорогу в будущее? Разве человек ждет одобрения или оценки улья, когда делает просеку для магистрали? Когда человек обладает такой властью, какой обладают лишь боги, он понимает всю суть.

— И что поняли вы, доктор?

— Я понял, что мне абсолютно неважно то, что скажут после меня люди. Мне плевать, потому что я не человек. Я выше каждого на планете.

Я понял, что довел-таки своего оппонента. Внутри Леонида сейчас боролись два чувства — ненависть и рациональность. Одна его часть страстно желала моей смерти, поскольку я был избран им на роль благоговейного слушателя, способного оценить масштабы его могущества и результатов его трудов, а в итоге он получил лишь насмешку в лицо. За такой грех у богов была только одна кара — смерть. Но рациональность доктора мешала ему привести приговор в исполнение. Еще не завершился процесс дегибернации, да и по его завершении ему еще могла понадобиться моя помощь.

— Жаль, Герман, что ты не поверил мне, — холодно подвел итог нашему разговору доктор Боровский. — Я, собственно, и не рассчитывал на понимание, но я оскорблен твоей глупой попыткой поймать меня «на слабо». Думаешь, я не понял, что своими словами об отсутствии равного мне ты намекаешь на себя самого? Думал, я решусь наделить тебя хотя бы толикой своей силы? Думал перехитрить того, кто весь этот диалог смог просчитать еще до его начала?